Новашов Андрей Валерьевич
Кузбасский журналист, сотрудничавший с Тайгой.инфо и Сибирь.Реалиями
Первый в России журналист, обвиненный в «фейках» про армию.
Последнее слово
«От моих постов «ВКонтакте» не погиб ни один человек, не разрушен ни один дом. Не думаю, что подобное могут сказать про свои публичные выступления Путин и глава пресс-службы Минобороны Игорь Конашенков.»
Начну с фразы, которую много раз произносил на этих судебных заседаниях. Я полностью отрицаю свою вину и считаю свое уголовное дело сфабрикованным. Мне инкриминируют только посты, которые я сделал на своей странице «ВКонтакте» как частное лицо, однако я считаю это уголовное дело местью за мою журналистскую деятельность.
Я отказываюсь называть черное белым. С самого начала так называемой спецоперации считал ее преступлением против украинского народа. За прошедший год доказательств военных преступлений России, совершенных в первые дни спецоперации, стало только больше. Все, что сказано в постах, которые мне инкриминируют — правда. В ходе следствия и суда не была доказана ни ложность информации, которую я опубликовал «ВКонтакте», ни тем более «заведомая ложность».
От моих постов «ВКонтакте» не погиб ни один человек, не разрушен ни один дом. Не думаю, что подобное могут сказать про свои публичные выступления Путин и глава пресс-службы Минобороны Игорь Конашенков. Именно на этих выступлениях базируется обвинение. Как уже неоднократно заявлял на предыдущих заседаниях, я отказываюсь считать информацию, исходящую от Путина и его подчиненных, в частности, от Конашенкова заведомо правдивой.
В своих устных показаниях приводил многочисленные примеры, свидетельствующие, что Путин и его подчиненные и во время и до «спецоперации» распространяли информацию, которая была ложной, а может быть, даже заведомо ложной. Только один пример, чтобы вы вспомнили — по официальной информации, в «спецоперации» не участвовали срочники, однако в первые же дни СВО выяснилось, что это неправда.
Кроме того, «заведомость» в данном случае подразумевает, что я был знаком с брифингами Конашенкова и выступлениями Путина. Но в мои обязанности не входит знакомство с такого рода контентом. Следствие даже не пыталось доказать, что я что-то подобное смотрел или читал. Еще раз подчеркну: эти брифинги и речи не были мне известны на момент публикации постов, которые мне инкриминируют. Следствие не доказало обратного и даже не пыталось доказать.
Закон о военных «фейках» считаю надуманным. Его сочиняли в спешке. Формулировка амбивалентна. При первом прочтении мне и не только мне показалось, что преступниками объявляются те, кто как раз называет вооруженные силы России миротворческими. Следовательница Оксана Власюк, которая изначально вела мое дело, улыбалась и разводила руками, когда 21 марта на первом допросе я обратил ее внимание на это несоответствие.
К моменту принятия этого закона вооруженные силы РФ существовали уже больше 30 лет (веду отсчет с момента образования РФ на постсоветском пространстве). Почему без этого закона спокойно обходились до марта 2022 года? Так ли уж он необходим? Да и не уверен, что вооруженные силы нужно как-то специально защищать от пользователей соцсетей.
Чтобы понять, что с этим законом что-то не так, достаточно посмотреть, какие наказания он предусматривает. По моей части: до трех лет лишения свободы, либо исправительные работы, либо штраф от 700 тысяч до полутора миллионов рублей. От 700 тысяч. Раньше такие штрафы были только для юрлиц (сейчас говорю о статьях УК, под которые попадали журналисты и редакции). Уже порядок чисел говорит о том, что этот закон не регулирует, а запугивает.
Такую жестокость можно было бы списать на «законы военного времени». Но ведь Россия, по словам официальных лиц, по-прежнему ведет «специальную военную операцию». Символично, что «спецоперации» предшествовал разгром обоих «Мемориалов».
Новое антифейковое законодательство — это очередной виток новой репрессивной политики, начавшейся в России больше 10 лет назад. Отмена выборов разных уровней, запрет митингов, а потом одиночных пикетов, лишение права высказываться на политические темы в интернете, конституционный переворот — все это и сделало возможным так называемую «спецоперацию», которая принесла только горе российскому и украинскому народам, а российскому правительству — позор.
Новое антифейковое законодательство (сейчас говорю не только о своей статье, но и об административках и уголовках за «дискредитацию» армии) сродни оружию массового поражения — используется сразу по всем направлениям. Конечно, это мощное средство борьбы с пацифистами. Хранители режима 4 марта 2022 года [когда Путин подписал закон о «фейках» про армию] вздохнули с облегчением, а до этого выкручивались, как могли — штрафовали пикетчиков-пацифистов за нарушение антиковидного режима или отправляли в ИВС за посты десятилетней давности.
Другое направление — эти новые законы подходят практически всем россиянам, проявившим хоть какую-то гражданскую активность. Счет «административок» идет уже на тысячи, уголовных дел — на сотни. Закон XXL! Можно на много лет отправить за решетку оппозиционного политика Илью Яшина. Подойдет он и людям менее известным: петербургской арт-активистке [Саше] Скочиленко, муниципальному депутату [Алексею] Горинову, журналистам Марии Пономаренко и Михаилу Афанасьеву. Секрет универсальности прост — сегодня все порядочные люди в России против «спецоперации».
Насколько знаю, ни одного оправдательного приговора по моей статье еще не было. Несколько дел развалилось, но там обвиняемым инкриминировали деяния, совершенные до 4 марта, до вступления закона в силу.
Ваша честь, я говорю об этом, чтобы вы задумались: все ли в порядке с этим законом, под который я попал? Бывают ли такие законы вообще? Неужели вас как юриста не смущает безразмерность и запредельная жесткость этого закона? Неужели происходящее сегодня не напоминает репрессии сталинских лет? Неужели вы не видите, что этот закон посягает на свободу слова и противоречит Конституции?
Когда здесь выступал в качестве свидетеля сотрудниц центра «Э» Глеб Шевцов, адвокат поинтересовалась, много ли кузбасских пользователей соцсетей, размешавших пацифистские посты, выявил центр «Э». Шевцов ответил, что много. Адвокат поинтересовалась, по каким критериям выбирали, на кого именно заводить дела. Вы, ваша честь, сняли этот вопрос. Но что касается моего дела, гипотеза есть.
Выше сказал, что считаю нынешнее уголовное дело местью за мою журналистскую деятельность. Доказательства тому — включение в материалы дела фотокопий моих журналистских удостоверений и моих текстов про пытки в кузбасских колониях и про шахтерскую забастовку, состоявшуюся в 1989 году (публикации в «Сибирь. Реалии» и в «Тайге.инфо» соответственно). Напомню, они опубликованы задолго до 24 февраля и вообще не имеют никакого отношения к Украине.
На первых судебных заседаниях по мере пресечения, проходивших в Кемерове, поразили буйная фантазия и творческий подход к делу следователя и прокурора. На заседании меня обвиняли вообще во всем подряд, включая почему-то оправдание терроризма. Большинство этих выпадов не имели отношения к сути предъявленного мне обвинения и к объективной реальности. Кажется, они руководствовались принципом: сначала задержим — потом придумаем, в чем виноват.
Всегда стараюсь понять другого человека. Это делает жизнь в современной России невыносимой. Во время обыска в моей прокопьевской квартире незваные гости вели себя по-хамски, но я все-таки думал: «Вдруг сотрудники центра „Э“ и их помощники искренне верят, что я преступник?» Однако по дороге в кемеровский СК сотрудник центра «Э» Станислав Шлагов меня подбадривал: «Ничего. Дадут подписку о невыезде, и потом убежишь к своим друзьям в Грузию». Я окончательно убедился, что сотрудники центра «Э» свободны от любых идеологических установок. Они просто циники, готовые служить любой власти.
Следователь Руслан Шалимов — он возглавил следственную группу через несколько дней после возбуждения против меня уголовного дела — знакомя меня с материалами дела, сказал адвокату: «А ведь есть люди, которые действительно в это верят…» Из контекста беседы понятно: верят в то, что такие, как я, — преступники. Очевидно, сам Руслан Шалимов так не думает. Но ему приказали сфабриковать уголовное дело — и он выполнил.
Кроме брифингов Министерства обороны РФ и выступлений Путина следствие и прокуратура считают доказательством моей вины показания свидетелей обвинения. На предыдущих заседаниях мой адвокат и я подробно объясняли, почему мы не верим этим показаниям. Эти свидетели регулярно дают показания против кузбасских оппозиционеров, которые никак друг с другом не связаны. Письменные показания против меня написаны как под копирку. Из показаний в показания кочуют целые абзацы.
Практически все свидетели обвинения много лет знакомы с сотрудниками центра «Э» Глебом Шевцовым и Станиславом Шлаговым, которые собирали материалы для моего уголовного дела. Письменные показания каждого свидетеля обвинения существенно расходятся с его же устными показаниями, которые он давал на судебных заседаниях. Свидетельница Валерия Сарана вообще заявила, что один из инкриминируемых мне постов сделан в 2018 году, и гособвинителю пришлось долго задавать наводящие вопросы, чтобы свидетельница исправилась.
Свое дело я считаю сфабрикованным потому, что сфабрикованы доказательства моей вины — показания свидетелей обвинения. Все свидетели предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Давайте это запомним.
Другие доказательства тоже не убеждают. Не понимаю, чем занималось следствие два месяца. Ни мое местонахождение в момент публикации постов, ни гаджет, с которого сделаны посты, я не считаю установленными. Об этом подробно говорил на прошлом заседании.
Все мое уголовное дело можно описать словосочетанием, памятным с начальной школы — «подгон под ответ». По версии, которую несколько заседаний назад озвучила гособвинитель, мои посты «ВКонтакте» обнаружили свидетели обвинения, известившие об этом центр «Э» чуть ли не одновременно. Сопоставив устные и письменные показания этих свидетелей, прихожу к выводу, что именно центр «Э» обнаружил мои посты и инициировал уголовное дело, а потом нашел подставных свидетелей. В связи с этим меня почти умиляет то обстоятельство, что лингвистическую экспертизу постов проводила сотрудница ФСБ Ирина Зубкова.
Не стану рассказывать о военных преступлениях, совершенных россиянами в Украине. По ходатайству моего адвоката к делу приобщены публикации независимых СМИ и документы международных правозащитных организаций, обличающие эти преступления. Надеюсь, ваша честь, вы с этими материалами ознакомились. Добавлю только, что в этой войне уже погибло больше российских солдат, чем за девять лет войны в Афганистане — это минимальное число, которое называют независимые журналисты. А еще гибнут украинские солдаты и мирные жители, которых путинисты цинично называют «братским народом».
В письменных и устных показаниях я отвергал обвинение в том, что «подменяю цели и задачи СВО». Объяснял, что не понимал и не понимаю этих целей и задач, а потому не могу их «подменять». Замечу, что официальные лица России регулярно называют все новые цели и задачи. Такое ощущение, что сначала развязали войну, а потом стали придумывать, для чего, и пока не нашли убедительной версии. Да и есть ли вообще цели и задачи, стоящие таких жертв?
После 24 февраля Россию покидает техническая и творческая интеллигенция, которая не принимает агрессивной политики. В том числе и всемирно известные люди, которые связывали свое будущее с Россией. Из страны выдавливают все молодое, современное, талантливое, да еще и говорят: «Без вас лучше!». Вытаптывается все честное и искреннее. Культивируются конформизм, цинизм и доносительство — вспомните свидетелей обвинения и сотрудников центра «Э». Руслана Шалимова не забудьте.
Сотни тысяч молодых мужчин эмигрировали из России, чтобы не попасть под мобилизацию. Не думаю, что в России столько малодушных. Эти люди уезжают, потому что не хотят быть убийцами и оккупантами.
Герои, точнее, антигерои этой войны — Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин. Первый хвастался, что убил первого русского то ли в 14, то ли в 16 лет. Второй ассоциируется с внесудебными казнями. Я не помню, чтобы видел в здании этого суда хоть одну статуэтку Фемиды. Наверное, скоро поставят статуи Пригожина с кувалдой. Непонятно, на каких юридических основаниях бойцов ЧВК «Вагнер» выпустили из колоний, чтобы отправить на фронт. В России демонстративно попирается закон. Ваша честь, вас это не смущает?
Мне неловко озвучивать общеизвестное, но у меня сложилось впечатление, что ни судья, ни гособвинитель ничего этого не знают.
Произошедшее 24 февраля — это неспровоцированная агрессия России против Украины. Чем быстрее она закончится, тем лучше. Эта война не нужна никому, кроме Путина, который с большой долей вероятности потеряет власть, когда эта война закончится.
Затыкая рот тем, кто против войны, вы способствуете ее продолжению.
За этот год почувствовал себя пожилым человеком. Помню горбачевскую перестройку. Старшее поколение, всю жизнь молчавшее про сталинские репрессии, оправдывалось: «Мы тогда многого не знали…» Возможно, кто-то из них действительно не знал. Но когда рухнет нынешний режим, такая отмазка уже не проканает. Во-первых, это будет уже не впервые. Во-вторых, скорость распространения и доступность информации сегодня, когда у каждого в кармане интернет, совсем другие. В 70-е годы, чтобы узнать правду, тратили много сил и времени. Сегодня, наоборот, миллионы россиян все силы тратят на то, чтобы от правды отгородиться. Игра в прятки с разумом и совестью — национальный вид спорта.
На заседании, состоявшемся много недель назад, я посоветовал вам, ваша честь, установить VPN, и начать читать хоть какие-то независимые СМИ. Вы ответили, что в моих советах не нуждаетесь. В любом случае, ютьюб еще не заблокирован. Если вы до сих пор не узнали, что на самом деле представляет из себя путинская «спецоперация», да и путинский режим в целом, значит, ничего не знать — ваш сознательный выбор. Он не будет смягчающим обстоятельством на суде, где судить будут уже вас вместе с теми, кто причастен к фабрикации моего уголовного дела. Надеюсь, доживем.
Конечно, история знает примеры, когда диктаторские режимы держались десятилетиями. Но даже в этом случае вы, вынося мне обвинительный приговор, способствуете тому, чтобы все мы жили в бедной, несвободной, запуганной стране. Кроме того, совершаете преступление против собственной профессии.
В моем деле есть цензурная составлявшая. Как и в той мере пресечения [в виде запрета определенных действий], которую мне избрали еще в Кемерове, а вы, ваша честь, дважды продлили. В качестве дополнительного наказания гособвинитель запросила запрет размещать публикации в интернете на два года.
Вы уже вычеркнули один год из моей жизни, фактически лишив меня возможности заниматься журналистикой. Хотите вычеркнуть еще два. Это символично. В путинской России писать, во всяком случае безнаказанно, можно только доносы.
Что касается основного наказания. Гособвинитель запросила 11 месяцев исправительных работ. Я, как справедливо заметила гособвинитель, не встал на путь исправления.
Поэтому я поддерживаю это ее предложение. Давайте 11 месяцев исправительных работ.
Милитаристов и фальсификаторов — под суд.
России — свободу.
Украине — мир.
3 марта 2023 г.
Прокопьевск, Рудничный районный суд
Источник: https://meduza.io/feature/2023/03/03/v-putinskoy-rossii-pisat-beznakazanno-mozhno-tolko-donosy
Подробнее о деле: https://tayga.info/176868
Фото: @t.me/zauralom1
https://the-last-word.ru/2023/03/04/novashov-andrej-valerevich/