Макеевка. Разбор прилётов

Вкратце для тех, кто пропустил эпичное поздравление от ВСУ с Новым годом. Ровно в полночь 1 января под бой курантов они влупили четырьмя ракетами GMLRS М31 из HIMARS по зданию ПТУ в Макеевке, где располагалась тыловая база 1444-го полка. Там же находились мобилизованные, приписанные к 44-му и 45-му полкам 2-й гвардейской общевойсковой армии, бойцы 20-го отряда спецназа, ракетчики, росгвардейцы и собровцы, всего примерно 600 человек.

Закабзонили, как хвастаются в Киеве, 400 оккупантов, большей частью – чмобиков.

Минобороны рейха вынуждено было признать факт массового выпиливания зеленых человечков, поскольку новость и так уже разлетелась по интернетам со скоростью лесного пожара. Но Москва традиционно принялась пропихивать месседж о том, что потери минимальные, всего-то 63 бойца задвухсотили (позже цифру уточнили до 89) и тут же поспешила замазать свой обсер победным фейком. Мол, зато мы ка-а-ак вдарили по Дружковке – и там сразу 120 укронационалистов укокошили. Дескать, не извольте беспокоиться, баланс трупов все равно в нашу пользу.

На самом деле в Дружковке, бравые путлеровские ракетчики 2 января жахнули по крытой ледовой арене «Альтаир», где располагался склад гуманитарной помощи. Пачки «Доширака» раскидало по всему городу, будущее украинского хоккея и фигурного катания под угрозой, но ни один военнослужащий при этом не погиб, пострадало всего двое гражданских. Короче, ответка, как обычно не удалась.

Известие об очередном украинском успехе привело к масштабной детонации поцреотических пуканов на просторах русского мира. Zиганутые принялись истошно требовать от архистратига выпороть виновных воевод и вообще начать воевать всерьез, для чего забрить еще миллионов 10 в отряды денацификаторов. Особо отмороженные опять начали навязчиво напоминать о том, что у рейха есть еще ядерная кнопка, и пора бы уже оставить на ней отпечаток пальца его величества.

Виновных нашли быстро – дескать, сами чмобики и виноваты, потому как стали массово звонить домой, используя сотовую связь, а коварные пиндосы будто бы с помощью разведывательного комплекса ECHELON смогла не только засечь использование мобилизованными телефонов, но и идентифицировать их точную активность и расположение. Подлые натовцы передали Украине разведданные и тем самым подпортили ватникам праздники.

Версия откровенно бредовая. Дело в том, что широко разрекламированный Голливудом комплекс ECHELON (название предположительное) ведет свою историю со времени Второй мировой войны и основан на перехвате радиорелейной, спутниковой связи и прослушки телефонных сетей общего пользования. Что касается мобильного трафика, то он на 99% ушел в оптоволокно и перехват его, хоть технически и возможен, мало что даст в практическом плане, если у украинской разведки нет доступа к инфраструктуре сотовых операторов, как это было в 2014 г., когда много чего интересного было перехвачено, например, переговоры сепаратистов по поводу сбитого малазийского «Боинга». Поскольку телекоммуникационная инфраструктура в ДНР уже давно российская, валить все на киношный ECHELON – только курей смешить. Но для поддержания легенды о том, что Рассиюшка воюет не с Украиной, а со всем мировым злом в лице НАТО, посыл вполне годный, глубинный народ схавает.

На самом деле все гораздо проще. Очевидно, что на оккупированных территориях находятся сотни тысяч украинцев, мягко говоря, не сочувствующих «освободителям». И каждый из них имеет возможность просигнализировать в интернете о местах дислокации интервентов. Это мы даже не берем в расчет агентурную сеть, которая тоже очень плотная. Плюс воздушная разведка. Плюс армейские средства РЭБ. Плюс разведывательные спутники, позволяющие мониторить обстановку в прифронтовой полосе. В конце концов украинской стороне прекрасно известны координаты всех объектов, которые оккупанты могут потенциально использовать для размещения личного состава – школы, ПТУ, детсады, гостиницы, санатории, базы отдыха.

Удары по тыловым базам путлеровских войск наносились и ранее, в новогоднюю ночь еще как минимум по трем лагерям бахнули – в Чулаковке (Херсонская область), Давыдовке и Садовом (Донецкая область). А до того была целая эпопея в Чернобаевке. Почему же итоги этих обстрелов не были такими же катастрофическими для интервентов и не столь резонансными медийно? Дело в том, что там били просто по скоплениям живой силы, а в Макеевке был поражен склад боеприпасов, который рванул так, что от здания ничего не осталось. Так что основной причиной большого количества трупов стали не козни американцев со своим мифическим ECHELONом, а «гениальность» россианского командования, которое разместило личный состав мало того, что огромной массой в одной точке, так еще и на складе боеприпасов.

Сколько в итоге этой блестящей комбинации получилось трупов, мы в ближайшее время вряд ли узнаем. Очевидцы сообщают о том, что видели 200 тел. Вполне возможно, что не врут. Стоит учитывать, что при детонации склада боеприпасов будет и много «пропавших без вести», то есть разорванных в мелкие клочки и испаренных в пекле взрыва. Да и оставшиеся под завалами зимой долго не протянут, так что кого не откопали за пару часов – можно смело списывать в утиль. В любом случае даже 89 покойников – самые крупные единовременные потери войск РФ в этой войне, признанных Минобороны. Пропагандистская установка «воюем без потерь» уже не работает. И даже истошные вопли «А мы их все равно больше укокошили» не производят особого впечатления.

По итогам макеевского побоища масса диванных экспертов начала с пафосом поучать путлеровских дегенералов, как надо воевать правильно – рассредотачивать и маскировать войска на местности (тем паче, что злосчастное ПТУ находилось всего в 14 км от линии фронта, то есть в пределах досягаемости огня даже ствольной артиллерии противника), не делать крупные склады боеприпасов, а формировать сеть полевых пунктов боепитания, на которые украинцам просто жалко будет тратить хаймарсы. И все такое прочее.

Увы, но эти мудрые советы не имеют ни малейшего смысла в сложившихся условиях. Любая современная армия априори заточена под ведение мобильной и скоротечной войны. Если мобильность атакующей стороны выше способности противника реагировать, то наступающие колонны не подвергнутся расстрелу на марше, полевые лагеря будут свернуты еще до того момента, как враг узнает об их существовании. И вообще обстановка меняется так стремительно, что информационные каналы оказываются перегруженными вплоть до полного коллапса средств связи и управления. В этой ситуации наличие у противника мощных средств поражения обесценивается невозможностью их эффективного использования, поэтому сторона, владеющая инициативой, будет действовать дерзко и рискованно.

Разумеется, для наступающих существует та же проблема управляемости войсками, поэтому ставка делается на инициативу командиров, непосредственно находящихся на поле боя. Боевые действия ведутся компактными ударными группами, основной оперативной единицей становится батальонная тактическая группа (БТГ), проще говоря, мотострелковый батальон, усиленный тяжелым вооружением (предпочтительнее самоходная артиллерия). Расчет делается на стремительную атаку превосходящими силами на неподготовленную оборону путем массирования огневой мощи и дальнейший прорыв вглубь, пока враг не успел сформировать новый узел обороны.

В данном случае скопление в одной точке личного состава, колонн с боеприпасами и топливозаправщиков оправдано. Поскольку войска находятся в движении (в идеале – в непрерывном движении), это защищает их от губительных огневых налетов. Командиры могут рассчитывать только на возимый боекомплект и запасы топлива, только на те подразделения, что находятся на расстоянии вытянутой руки. Отставшая на марше всего на несколько километров рота перестает иметь боевое значение, но становится фактором, затрудняющим логистику. Поэтому марши осуществляются компактными колоннами, при необходимости быстро разворачиваемые в боевые порядки для осуществления скоротечного боя.

Но как только мобильная война заканчивается, а она заканчивается довольно быстро в первую очередь из-за сложностей со снабжением из-за растянутости коммуникационных линий, необходимо произвести быструю перестройку структуры войсковых группировок. Войска рассредотачиваются, обустраивая опорные пункты на направлениях вероятного направления контрударов противника и организуя между этими узлами либо полевую оборону, либо хотя бы патрулирование. Основная часть ударной группировки отводится в тыл для восстановления боеспособности. К фронту подтягивается ствольная артиллерия, являющаяся главным фактором устойчивости в обороне, причем чем меньше на километр фронта живой силы – тем больше должно быть стволов, толще их калибр и больше запас снарядов.

В идеале оперативная пауза должна быть непродолжительной, чтоб не дать противной стороне опомниться. Войска, восстановив боеспособность и подтянув тылы, вновь бросаются в наступление и цикл повторяется два-три раза до полного разгрома врага. Я, возможно, открою вам большой секрет, но ни одна армия мира не готовится к затяжной окопной войне. Это все равно, что готовиться к поражению. И в августе 1914 г. все воюющие стороны рассчитывали взять вражескую столицу через несколько недель. И в июне 41-го командование вермахта не считало нужным решать вопрос с зимней смазкой для двигателей и запасаться полушубками для солдат. Но война – дело настолько труднопредсказуемое, что почти всегда первоначальные расчеты летят к черту и войска должны приспосабливаться к совершенно иным реалиям. Случаи успешных блицкригов – довольно редкое исключение, но никак не правило.

Так вот, ситуация статичного фронта требует того самого рассредоточения пехотных подразделений на первой линии, максимального насыщения боевых порядков ствольной и реактивной артиллерией и налаживания бесперебойной логистики. Пушкарям требуется налаженная разведка целей, которая в современной войне решается в основном с помощью беспилотной авиации (радио- и агентурная разведка, конечно, тоже играют роль). Поскольку в позиционной войне решается задача истощения сил противника, то в дело вступает логика больших чисел – чем больше тонн снарядов в единицу времени прилетает на врага – тем больше он и истощается. А как он истощится до крайности – так можно будет и снова в наступление.

Однако при таком раскладе путлеровские войска оказываются в крайне невыгодном положении. Дело в том, что украинцы используют ассиметричный фактор технического и технологического превосходства – благодаря помощи Запада они имеют высокоточное ударное оружие, а также современные средства разведки, связи и управления, минимизирующие промежуток времени между обнаружением цели и ее поражением.

Ничего этого у «второй армии мира» нет и близко. Поэтому артиллерия работает неэффективно, преимущественно по площадям, поскольку из-за катастрофической нехватки БПЛА командование не видит ситуации за линией фронта. И, напомню, у украинцев колоссальное, наверное, на пару порядков преимущество в эффективности агентурной сети в тылу противника. В итоге происходит чудовищный перерасход снарядов и ускоренный износ стволов. При таком раскладе военные ресурсы РФ расходуются гораздо более быстрыми темпами, нежели украинские

Дело усугубляется сложностями с логистикой, по причине того, что армейские склады оккупанты вынуждены относить на 100 км от линии фронта, иначе те уничтожаются одним единственным залпом HIMARS, установки которых остаются неуязвимыми для ответного огня, поскольку уматывают прочь еще до того момента, пока выпущенные ими ракеты достигли цели. Это создает для ВС РФ в том числе ситуационные трудности, когда снаряды как бы есть, но их просто не могут подвезти из-за раскисших дорог, в результате пехота в критический момент оказывается без огневой поддержки и теряет свои позиции. Нечто подобное имело место в Бахмуте, когда пригороды, на овладение которыми затрачены недели и огромное количество пушечного мяса, оказались утрачены в результате контратаки ВСУ всего за день.

Строго говоря, после провала блицкрига, что стало очевидно к концу марта, положение у ВС РФ абсолютно безвыходное, и шансов выровнять качественный разрыв с ВСУ нет абсолютно. В этой ситуации единственный шанс для интервентов компенсировать свою слабость (кроме применения ЯО, конечно) – использовать подавляющее превосходство в живой силе. Попросту говоря – закидать противника трупами. Замысел изначально провальный, но за отсутствием других идей бесноватый архистратиг учинил мобилизацию.

Призвать сотни тысяч чмобиков (а их забрили не менее полумиллиона) оказалось задачей не столь уж и сложной. Но куда их девать? Учебные центры и казармы тыловых частей не резиновые. Палаточные лагеря – так себе идея, особенно зимой. Поэтому Минобороны старается поскорее разгрузить тылы от мобилизованной массы и послать их на убой. К счастью, есть еще союзная Беларусь, где в теории можно расквартировать пару сотен тысяч чмобиков, но, видимо, Батька не в восторге от этой идеи и всячески саботирует исполнение «союзнического долга». Да и куда это вооруженное стадо девать? Либо бросать в самоубийственную атаку на Киев, либо в преддверии большого наступления перебрасывать на юг, что вызовет перегрузку коммуникационных линий.

В результате вместо рассредоточения живой силы мы наблюдаем на фронте ее безумную концентрацию, совершенно не нужную как в условиях позиционного противостояния, так и бесполезную в плане возможного наступления. Ведь войска должны активно готовиться к штурму украинских оборонительных линий, а не тупо сидеть в прифронтовой полосе, ничерта не делая. Но сотни тысяч призванных надо куда-то девать. Единственный смысл уплотнения оборонительных порядков на фронте – гипотетический срыв ожидаемого зимой украинского наступления на Мелитополь. Если что – всегда есть возможность заткнуть мясом дыру на фронте или создать бесконечными атаками давление на другом участке, оттянув на него резервы ВСУ.

Но за все надо платить. И цена мобилизации – большие потери в живой силе, которые растут из-за скученности личного состава на передке. Можно ли было рассредоточить солдатиков? Летом – еще куда ни шло, есть возможность раскидать их поротно в палаточных лагерях в зеленке. Но зимой это нереально. Есть вариант разместить их на постой в окружающем макеевское ПТУ частном секторе? Ничего более бессмысленного я не могу себе представить. Во-первых, это вызовет у местного населения бурю негодования. С какой такой радости они должны выделить жилплощадь трем пришлым бомжам? Во-вторых, любое подразделение после такого расквартирования перестает существовать, как боевая единица. Ведь воины начнут бухать и дебоширить, а то и поножовщиной займутся.

Это и в казармах частенько происходит, но там солдатики, во-первых, не имеют оружия, во-вторых, находятся под неусыпным контролем со стороны комсостава. А на квартирах они становятся предоставленными сами себе. Связность подразделения окажется полностью утрачена. Взводный, получив приказ, как будет 30-50 своих солдат собирать – по домам бегать и спрашивать у хозяев, не видали ли они рядовых Чморенко и Писькина? Может, они бухают у земляков из другого батальона, а, может, дезертировали неделю назад.

При таком раскладе чмобиков целесообразнее держать в казармах где-нибудь под Ростовом – там хоть какой-то контроль будет за ними со стороны командования. Но если вооруженную биомассу привезли на фронт, то их надо либо тут же утилизировать в психической атаке на вражеские пулеметы, либо размещать сотнями в немногочисленных пригодных для этого зданиях, предоставляя украинцам возможность задвухсотить их ракетами в местах скопления.

https://kungurov.livejournal.com/326018.html